Такое забыть невозможно

Опубликовано 11.11.2019 11:42

Среди документов и памятных фотографий семейного архива  Галина Ефимовна Кузнецова хранит 5-й том «Белой книги» Самарской области о жертвах политических репрессий, изданный Самарским Домом печати в 1997 году. Престарелая женщина уже не помнит точно, где и когда получила эту книгу (то ли в райкоме партии, то ли в райкоме профсоюзов), но она никогда не забудет события 1937 и 1938 годов, круто изменившие ее беззаботное детство и всю жизнь.

Прожив уже почти 90 лет, жительница села Кинель-Черкассы так и не поняла, в чем провинились перед советским государством ее отец, убежденный коммунист, преданный идеям марксизма-ленинизма, и мать, верная соратница своего супруга, хотя и беспартийная. Перелистывая страницы «Белой книги», она в который раз зачитывает короткие сведения о своих родителях.

«Наседкин Ефим Иванович. Родился 25 декабря 1899 года в Оренбургской губернии, проживал в с.Красный Яр... Арестован 23 сентября 1937 г., 10 мая 1938 г. Верховным судом СССР приговорен… к высшей мере наказания».

«Наседкина Евгения Ивановна. Родилась в 1903 году в с.Печерское Самарской губернии, проживала в с.Красный Яр... Арестована 12 июня 1938 г.

15 июня Особым совещанием при НКВД СССР приговорена... к 5 годам заключения в ИТЛ (исправительно-трудовой лагерь)...»

Оправданием жестоких мер наказания, судя по записям в книге, являлась статья 58 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г. (в редакции 1926 года и более поздних редакциях), устанавливающая ответственность за контрреволюционную деятельность.

«Мы жили в Куйбышеве на ул.Осипенко, – начала свой рассказ наша собеседница. – Мой папа работал в Управлении сельского хозяйства, а мама – главным бухгалтером в «Сбербанке». Они вместе окончили Усольское сельскохозяйственное училище. Папа – агрономическое отделение, а мама – бухгалтерское. Его командировали в Красный Яр заведующим районным земельным отделом с сохранением жилплощади на время командировки».

Детство, которого не было

В ту памятную ночь, 23 сентября, малышка, как всегда, спала. Ее разбудила мама, потому что пришли незваные гости и велели всем встать. НКВДшники в черных косоворотках, высоких сапогах и фуражках с блестящими козырьками забрали папу и больше девочка его никогда не видела. Помнит только, как по возвращению с коротких свиданий с отцом мама рассказывала, что он, закрывая руками рот и шепелявя из-за выбитых зубов, просил не верить ничему плохому, что о нем будут говорить.

После ареста Ефима Ивановича Евгению Ивановну уволили (в Красном Яре она тоже работала главным бухгалтером в банке). Семья осталась без средств к существованию и кое как перебивалась, чтобы не умереть от голода. Через год мужчины в черном снова вернулись и потребовали определить Галину в детский дом. Чем руководствовалась власть, давшая им такие полномочия, теперь остается лишь догадываться: то ли, чтобы уберечь девочку от голодного прозябания в осиротевшем без хозяина жилище, то ли предвосхищая неизбежную утрату материнской заботы – ей тоже угрожало суровое наказание. Но женщина настояла, чтобы дочку разрешили отправить к родной сестре в Куйбышев. Вскоре маму арестовали, а малышку отвезли к тете.

Семья тети Фекти квартировала в деревянном двухэтажном доме на ул.Молодогвардейская, 219. Его хозяева, Мещеряковы, после развода сдавали комнаты четырем семьям (здесь Николаевы, родственники нашей героини, прожили 50 лет). Феоктиста Ивановна оказалась очень суровой и своенравной особой. Родная племянница прозвала ее Салтычихой. С ранних лет девочке пришлось обрабатывать огород за рекой Самаркой, готовить и убирать за тетиной семьей. Вместо благодарностей та не скупилась на упреки и оплеухи. За малейшую провинность колотила племянницу скалкой. Алька, так называли нашу героиню, потому что будучи совсем крохой, вместо «Галя» она говорила «Аля», находила утешение у тетиного мужа Александра Федоровича, образованного (работал главным бухгалтером Жигулевского завода) и добрейшей души человека, но он тоже повиновался властной жене. Их сын Юра любил двоюродную сестренку и был для нее настоящим старшим другом. Когда в 1941 году после окончания 10 класса Юра, как и все его одноклассники, ушел на фронт, Галя очень переживала, ждала вестей и надеялась. После войны он продолжил службу в морфлоте, всегда был примером и предметом гордости для своей младшей сестры. Позднее в его честь Галина назвала своего сына.

«Тюрьма для мам»

Мать нашей героини осудили на пять лет и отправили в Казахстан в Акмолинское спецотделение Карагандинского исправительно-трудового лагеря (Карлаг), образованного на базе 26 поселка трудпоселений. Позже Евгения Ивановна говорила своей дочери, что заключенные между собой называли лагерь АЛЖИРом, согласно аббревиатуре АЛЖИР (Акмолинский лагерь жен «изменников Родины»). Первые полтора года АЛЖИР, как и другие спецотделения ГУЛАГа, находился на режиме строгой изоляции. Зона была обнесена тремя рядами колючей проволоки. Поименные проверки проводились не менее двух раз в сутки. Запрещалось читать, вести записи, писать письма, не разрешались свидания, не принимались посылки. В мае 1939 года все спецотделения были переведены на общелагерный режим. Узницы АЛЖИРа получили долгожданную возможность переписки с волей. Женщины могли узнать о судьбе своих мужей и о том, что произошло с их детьми. «Город Акмолинск. Тюрьма для мам» – такой адрес значился на первом письме, которое поступило на имя одной заключенной от ее восьмилетней дочери из детского дома.

Евгения Ивановна, как и другие узницы, среди которых были инженеры, архитекторы, чертежницы, сметчицы, строила цеха для швейной фабрики, а также новые бараки для вновь пребывающих. Когда в 1941 году началась война, жены «изменников Родины» шили обмундирование для солдат и офицеров.

Незаслуженное клеймо врага народа

Евгению Ивановну освободили только в 1946 году. Она долго не могла найти работу и обратилась к друзьям своего мужа. Благодаря протекции одного из них устроилась бухгалтером в совхоз Серноводский Сергиевского района. Директор совхоза Степан Алексеевич Светлов даже предоставил ей квартиру. Позже к ней приехала и Галина. Тетя выгнала ее, не дождавшись, пока сестра обустроится на новом месте.

В 1951 году наша героиня встретила своего суженого, Николая Ивановича Кузнецова, уроженца с.Кинель-Черкассы, приехавшего в Сергиевск на курсы шоферов. В 1953 году молодые люди поженились и поселились в Кинель-Черкассах. В 1956 году пришло известие о реабилитации родителей, в то время Галина Ефимовна заочно училась в Бугурусланском педагогическом институте и работала директором Кинель-Черкасского Дома пионеров.

Позже во время командировки на уборку хлеба в Казахстан супруг Галины Ефимовны встретил однокурсника ее отца, директора совхоза «Степной». Он очень тепло отзывался о своем товарище и сожалел, что не смог его предостеречь, хотя неоднократно предлагал уехать и переждать, пока все не уляжется. Но Ефим Иванович Наседкин не считал себя виноватым.

«Белая книга» – дань памяти невинным жертвам политических репрессий. Всем тем, кто незаслуженно носил клеветническое клеймо врага народа, без следствия и суда был лишен жизни, кто умер, не выдержав пыток в обагренных кровью застенках или был истерзан физическим и нравственным глумлением в тюрьмах, лагерях или ссылках. Не случайно она называется «Белая книга», ибо белый цвет является символом физической чистоты и нравственного достоинства. Всем им, убиенным и живым, вечная память.

О.Горбунова.

Акмолинский лагерь жен изменников Родины (А.Л.Ж.И.Р. 1938-1953 гг.) – крупнейший советский женский лагерь, один из трех «островов» «Архипелага ГУЛАГ» (Главное управление исправительно-трудовых лагерей, трудовых поселений и мест заключения). Название связано с составом заключенных, значительная часть которых была репрессирована в соответствии с оперативным приказом НКВД СССР №00486 как ЧСИРы – «члены семей изменников Родины».

В 1938 году в лагере находилось около 8 тысяч заключенных женщин, в том числе 4500 ЧСИР. Еще около 1500 ЧСИР находилось в других отделениях Карлага. Всего в 1938-1939 годах по приказу №00486 в СССР было арестовано и направлено в лагеря около 18000 ЧСИР, у которых было изъято 25342 ребенка.

Создание «Белой книги» было положено 31 августа 1995 г. по решению главы администрации области К.А.Титова. Но работа по подготовке к изданию «Белой книги» практически началась еще в 1991 г. с изучения дел расстрелянных.

К моменту выпуска в свет первого тома «Белой книги» составлен поименный список почти 40 тысяч жертв политических репрессий в Самарской области. Всего с 1997 по 2006 гг. было издано 23 тома.